Большинство из вас посетят место на карте под названием Черногория её длинным и знойным, нежащимся на пляжах летом. И это совершенно естественно. Но кто-то захочет узнать, а что за горизонтом? Или лучше сказать, за октябрём… О, эта тайна, манящая. Скрывшаяся за проливными дождями, за закрытыми до сезона дверьми ресторанов. Затерянная меж редких столиков недорогих кафе и ресторанчиков для местных, посасывающих одну-две рюмки ракии в течение дня.
Время здесь принято тянуть, медленно и желательно не дома, чтобы не тратить на обогрев. И если вы оказались в этом мире, то скорее всего столкнетесь с ещё одной деталью длительного пребывания в стране, имя которой «визаран». Оно знакомо каждому здесь живущему более трёх месяцев в сезон, и одного вне его. Это выезд за пределы страны, пусть и пятиминутный, но всё-таки регулярный. Каждые 30 дней.
Но ведь человек живёт не только ради необходимости, но и для удовольствия. Человек в Черногории тем паче. Посему нередко побег до границы превращается в небольшое путешествие в другой мир. Тем и прекрасны Балканы, здесь совершенно небольшие расстояния разделяют в чём то похожие, но всё же различные культуры.
По мере движения на Север или Восток вы обратите внимание, как меняется сначала быт, затем архитектура. Как камень уступит место дереву, когда за очередным высокогорным поворотом вы уже не сможете видеть моря. Есть всем знакомая дорога в Требинье, она не сильно удаляется от моря, посему, несмотря на крутые подъемы в горы, её зовут «Нижняя».
Ах, да, Требинье — это город в Боснии и Герцеговине. Он тоже вполне себе туристический с привычными нам магазинчиками, кафешками, старой частью, как музеем под открытым небом и сувенирными лавками, конечно. Но уже со своим исламским флером, для меня выразившимся в обилии брадобреень.
Но вернёмся к дороге туда. И если есть та, что зовётся «Нижняя», очевидно, имеется и «Верхняя». Вот она-то, как раз нехоженая туристом и визаранщиком почти. Её, как правило, избирают, когда имеются незначительные нарушения режима пребывания, которые более внимательные пограничники, там внизу заметят намётанным глазом. Их высокогорные коллеги менее искушённые в этом вопросе, привыкшие больше иметь дело с родственниками, живущими по обе стороны границы, случайному иностранцу рады, как чему-то разбавляющему повседневные будни.
Тут вас скорее станут расспрашивать из какого вы города в России, холодно ли там, и далеко ли это от того места, где годков этак 20-30 назад работал он или его сват, кум. Кого вообще интересует, сколько вы там были в государстве Черногория, и делали ли регистрацию?! (Злоупотреблять, конечно, не стоит, компьютер то знает и больше вас об этом…) То же самое относится не только к пограничной службе. Неминуемый интерес к вашей персоне проявит житель села в десяток одиноких домишек, вынесший картошку или ещё какие дары хозяйства к дороге. Это можно лицезреть, например, в Колашине.
Покупатель здесь встречается столь редко, что посидеть у трассы, скорее занятие само по себе, нежели служащее заработком. В некоторых совсем глухих селениях магазинов нет, они лишены всякого смысла. У сельчан деньги невходу. Тут царствует обмен «компензация». Помимо универсального средства расчёта — ракии (самогонки) что также, чем дальше от моря из виноградной обращается в яблочную или сливовую, курица и яйца, меняется на молоко и сыр, картошка на удобрения, ужин на разговор… И вас с удовольствием накормят домашним сыром и салом, пршутом в обмен на рассказ о том, откуда вы, как там, и как вам тут.
Но особенно мне запомнилось одно место уже по другую сторону границы от страны Черногория. В неком боснийском селе мне повстречалось большое здание и, следуя заветным стрелочками, я шёл испить чашку кофе, так как, подобно местным, освоил привычку измерять расстояние напитками. Какое же было моё удивление, когда дойдя до конечной двери, отперев её и с трудом протиснувшись сквозь стену табачного дыма, который тут служил единственным источником обогрева, я разглядел боулинг! О! Это нисколько не похоже на то, что мы привыкли видеть в подобных «спорт» клубах.
Огромное помещение, набитое народом в куртках, катающих в упомянутый дым и наблюдающим за действием на всего одной дорожке. Шары все черные, а кегли деревянные и на веревочках никуда не проваливаются, лишь рухнув на отполированный паркет, они подобно оловянным солдатам подымаются вновь в строй, держать очередной удар. За всем этим действом публика, собравшаяся из окрестных сёл, наблюдала со страстным интересом, всё тщательно записывалось, выверялось и обсуждалось. Но думается мне, дело не в игре. Да, Боже мой! Я больше ни в одной деревне не встречал боулинга! Но, множество раз, я видел, как Балканцы греются дружством (обществом) зимой.
И пусть здесь с коротким рукавами в помещении не походишь, а то и куртку снимать не захочется, все таки есть у них свой вариант отопления. Вероятно, оттуда же беседы по полчаса в булочной ( пекаре)... Ну а спускаясь с гор, минуя последние островки снега, видишь, что над морем, пусть и заходящее, из-за туч выглянуло солнце. И за вечер успело согреть вечнозелёные просторы, у синей кромки, меж красных крыш. Черногория — прекрасная страна, всё-таки зимовать здесь тоже не так уж и плохо!
Макс Белградов
Этот очень Старый Бар, место такое, будто поставленное на перекрестке культур. И как нигде, это можно почувствовать здесь. Типичная западноевропейская улочка с изгибом, поднимающаяся в гору. Может и не столь пафосная как альпийский шале, пресыщенный вливаниями награбленного с далёких земель, но вполне себе сошедшая с открытки. Тем не менее, овеянная аурой восточного базара. И минарет, полумесяцем протыкающий вечернее небо, и башня с часами совершенно закономерно венчают её. Посему неудивительно встретить в одной «пекаре» и пиццу и бурек, соседство со свининой в местной лавке пахлаве также не помеха. Так и живёт этот горный городок, Старый Бар в городе Баре, обдуваемый двумя ветрами, негде в нём не скрыться от сквозняка.
